МОРСКИЕ СРАЖЕНИЯ В ВЕК ПАРУСА

Армада и брандеры

Мне в свое время задавали очень много вопросов – а почему испанцев привели в такой панический ужас брандеры, пущенные Дрейком у Кале? Ведь отвести корабли, пусть даже и горящие, довольно просто, и таким приемом пользовались чуть позже чуть ли не повсеместно.
Для того, чтобы понять это, надо вернуться в 1584-1585 года, к Фламандской Армии герцога Пармского. Тогда Фарнезе осаждал Антверпен. Для того, чтобы отрезать город от помощи с моря сир Алессандро по подобию Македонского ранее и Ришелье – позднее решил построить дамбу-пост через Шельду, которая бы препятствовала проходу кораблей в Антверпен. Вот как дальнейшие события описаны в Сытинской Энциклопедии:
«с целью преграждения реки, постройку двух фортов на колене Шельды, между Callao и de-Orderen, названных: левый St. Maie, а правый St. Filipe, а между ними моста. С обеих сторон, помощью шпунтовых свай, выведены были две плотины, насколько позволяло течение и глубина, всего вместе длиною до 345 метр.; плотины эти были настолько широки, что вмещали толстые брустверы в обе стороны; на концах плотин тем же способом были образованы расширенные платформы, вооруженные орудиями. Чтобы заградить оставшийся промежуток, до 405 метр. шириною, из г. Гента, к тому времени сдавшегося, доставили суда и строительный материал. Чтобы не провозить этот материал по Шельде мимо самой крепости, осаждающий хотел воспользоваться наводнением, которое устроил обороняющийся по низменному левому берегу. Но антверпенцы успели преградить этот путь, устроив новое укрепление; тогда герц. Пармский прорыл широкий канал от протока Мос, выходящего из Шельды у Гента, к Шельде же, но у колена Callao; таким путем весь материал был доставлен к месту назначения. Ледоход при наступлении зимы задержал работу, но обороняющийся, по причине отсутствия единства в руководстве обороною, не сумел воспользоваться этим, обретался в полном бездействии и даже отклонил совет Вильгельма Оранскаго пробить плотину между Orderen и Stabrock (Ковенштейнерская дамба) с тою целью, чтобы наводнение праваго берега соединить с Вост. Шельдой, по той причине, что тогда город лишился бы нужных ему лугов. Тем временем, к весне, герц. Пармский закрыл промежуток между плотинами при помощи плавуч. моста, состоящего из 32 судов, вооруженных каждое 2 пушками и заключающих по 30 чел. постоянного гарнизона. Выше и ниже по течению устроены были предохранительные заграждения, состоявшая, каждое, из 11 групп судов (по 3 судна в каждой), связанных между собою; все эти сооружения охранялись еще 40 военными кораблями. В марте 1585 г. все было закончено, и только тогда, но уже поздно, начали антверпенцы, под давлением своего бургомистра Aldegonde, малую войну на воде. Телиньи, с целью предпринять совместную операцию с зеландским флотом, попробовал прорвать заграждение, но неудачно. Но вскоре прибыл флот под командою Юстина Нассаускаго, бомбардировал форт Liefkenshoek и взял его штурмом. Тогда, по общему плану, в ночь на 5 апреля заграждение должно было быть взорвано брандерами, а флот, воспользовавшись проходом, должен был доставить городу продовольствие. Устройство адских машин взял на себя итальянский инженер Джианибелли. Но вместо 3 больших судов и 60 малых плоскодонных лодок, которые нужны были Джианибелли, ему отпустили из-за пагубной бережливости лишь два малых судна и всего несколько лодок. На судах итальянец устроил особые каменные камеры, наполненные порохом, сверху прикрыл их камнями, а промежутки между последними заполнил всевозможными снарядами. На лодках также были помещены пороховые мины (описание чуть более поздних «адских машин», сделанных по подобию «мин Джанибелли» у нас есть: «на брандеры нагружался порох и множество горючих материалов – сера, уголь, смола, вязанки хвороста. Внутрь корпуса брандеров клались гранаты, заполненные свинцовой дробью, кусками железа, гвоздями, осколками стекла. Кроме того, из основания судна выходили шесть железных воздуходувов, которые во время взрыва извергали длинные струи огня (прообраз огнеметов).»). Лодки должны были идти впереди и подорвать плавучие судовые заграждения, а затем брандеры взорвали бы мост. Чтобы обмануть и утомить бдительность испанцев, Джианибелли снарядил еще 32 малых лодки, надеясь вселить спуском их уверенность в противнике, что дело идет только о производстве пожара. Когда началась эта замечательная операция, испанские войска устремились на мосты; все полководцы, даже сам герц. Пармский, были там и с удовольствием наблюдали, как, брошенные своими проводниками шагах в 2000 выше по течению, лодки-брандеры или остались на местах, или стали прибиваться к берегу. Даже одно из больших судов стало на мель, не достигнув моста, и взрыв его не причинил существенного вреда. Другое большое судно навалилось на плавучее заграждение, прорвало его и достигло моста. С большим трудом удалось в этот момент одному из офицеров убедить герцога Пармского покинуть опасное место на мосту. Вслед за этим раздался взрыв, и часть моста, вместе со стоявшими там орудиями и людьми, была брошена на воздух. Погибло до 800 чел., но еще больше было моральное впечатление и, если бы обороняющийся бросился в этот момент на испанцев, осада, вероятно, была бы окончена. Но в А. не верили в достигнутый успех и даже были обмануты герцогом Пармским, который с невероятными усилиями поспешил прикрыть брешь в мосте особой маской; истину узнали в А. только тогда, когда все повреждения были исправлены и разрушенная часть моста восстановлена. Тогда Джианибелли были предоставлены все средства, чтобы повторить ту же операцию, и она вновь вполне удалась, но на этот раз зеландский флот вследствие неблагоприятного ветра не мог проявить своего участия в нападении, и осаждающему вновь удалось выиграть время и восстановить преграду. В третий раз атака брандеров в такой же степени была удачна, но и на этот раз обороняющийся ничего не подготовил к использованию достигнутого успеха. Новым брандером, снаряженным 4000 фунт, пороху, уже не удалось воспользоваться, так как теперь бюргеры решились последовать совету Вильгельма Оранскаго — прорвать Ковенштейнерскую дамбу. Но и герц. Пармский не терял времени и воздвиг на этой дамбе 5 укреплений с сильными гарнизонами, так что сначала надо было с боя овладеть дамбою. Тогда антверпенцам удалось пробить правобережную плотину Шельды выше и ниже Lillo, вследствие чего при приливе антверпенския суда так же, как и зеландския, могли приблизиться к Ковенштейнерской дамбе. Зеландцы атаковали, высадили 500 чел. на дамбу и заняли ее; но антверпенцы не появились, и ничего не вышло. Тогда совместное нападение назначено было на 16 мая, и на этот раз удалось занять дамбу между двух испанских укреплений. Тотчас же приступили к работам по прорыву дамбы, и в ограждение работ поперек дамбы в обе стороны быстро возведены были бруствера. На узкой поверхности дамбы разгорелся жесточайший бой, при чем одно из испанских укреплений было захвачено. В пылу боя работы по прорыву дамбы были брошены, и антверпенцы направили свои главные усилия на то, чтобы провести в город доставленное зеландцами продовольствие, так что к моменту, когда герц. Пармский подвел подкрепления, прорыв не был закончен. Отлив вынудил флот отойти, и дамба вновь была потеряна. Бой стоил атакующему 800 чел., обороняющемуся 1000 чел. и не принес никаких результатов. Тогда бюргеры покорились своей судьбе и в виду все возрастающих лишений вынуждены были капитулировать 17 авг. 1585 г.»
К этому стоит добавить, что Джанибелли после сдачи Антверпена иммигрировал не куда-нибудь, а в Англию. И во время похода Непобедимой Армады командовал береговой обороной Кента и Эссекса. Более того – брандеры были снаряжены при его живейшем участии и под его контролем. Но, в отличие от «мин Джанибелли» это были обычные брандеры, а не адские машины. Однако испанцы, зная об опыте Антверпена 1585 года предполагали совершенно другое! Таким образом именно опыт Антверпена сыграл с Армадой злую шутку.